Поймав легкомысленно высокое небо в сеть, сплетенную из грозовых бархатных туч и шифоново-легких в серую искру облачков-перемычек, играя ласкающей бахромой дождя и томными вуалями туманов, заявляет свои права на роль примы начавшегося сезона танцовщица-осень.
Первый сентябрьский дождь сродни священнодейству: полумрак, торжественные раскаты над трепещущей природой, неотвратимость молний, дробящих комнату зигзагами света. Сердце стучит испуганнее после рассказа мужа о шаровой молнии, заглянувшей в их дом на возвышенности, когда он был маленьким, — тот самый случай, когда что-то маловероятное, но теоретически возможное выпрыгивает на пружинке чертиком, ухмыляясь: "Один к ста ли, один к миллиону, вот он я, не полагайтесь на процент удачи",— но это все, разумеется, ночью, когда даже звук неосторожно захлопнутой соседом дверцы машины кажется зловещим выстрелом.
А днем я смотрела за окно своего "садового" этажа на намокающие пушинки сорняков и капельки дождя, балансирующие на металлических прутьях ограды, дышала, отвлекалась на программу о художнице, что живет в Каппадокии, обмотав волосы разноцветным шарфом, танцуя в пустой студии и творя свои полные цвета и жизни картины в мансарде, разложив полотно на полу и водя по нему кисточками и кистями рук. Снова дышала, вдыхала пропитанный влагой воздух, присаживалась к сыну, чтобы передвинуть пару деталей конструктора, брала чашечку зеленого яблочного чая и, поставив ее на подоконник, снова упивалась долгожданным дождем. Осенняя я.